В начало Русская канарейка Канароводы Пение Канареечная лирика... Новости Словарь Карта сайта Форум Рубрика: Русская канарейка Мифы и реальность. Введение О терминологии Кого учить? Чему учить? Как учить? а) Акустические условия б) Содержание молодых самцов в) Особенности кормления г) Необходимость разделения самцов д) Дрессировка Первые результаты – первые радости Выход на полный голос и трудности сохранения песни Перемена хода – приобретения и потери Обучение канареек музыке Перспективы русской канарейки Приложения Введение Поскольку занятия канароводством и обучение пению самцов всегда преподносит сюрпризы, причем, даже многомудрым старикам, отдавшим любимому делу много десятилетий, у любителей есть стойкое убеждение, что без тщательно скрываемых секретов дело не обходится. И в связи с тем, что меня в Интернете как-то даже упрекнули в их сокрытии, возникла мысль попытаться рассказать подробно, что я знаю и думаю об обучении пению русской канарейки. С одной стороны, я искренне убежден в том, что никаких особых секретов, не описанных ранее в литературе, не существует. С другой стороны, постоянно преподносимые птицами непрогнозируемые сюрпризы наводят на мысль, насколько мало мы знаем. Не сомневаюсь, что наши поиски фенотипических маркеров (внешних признаков), их связь с певческими способностями канареек рано или поздно увенчаются успехом. Также уверен, что немало тайн со временем откроют нам генетики и физиологи. Но так как каждый канаровод мечтает вырастить своего лучшего певца еще при своей жизни, надеюсь, что мои заметки помогут кому-то продвинуться в обучении своих любимцев. Искренне убежден, что у других канароводов могут быть собственные «секреты», что мои сведения отнюдь не обладают абсолютной полнотой и не объемлют всего громадного опыта, накопленного отечественным канароводством за три с лишним сотни лет. Тем не менее, потребность в обобщении имеющейся суммы знаний, как подтверждают многие вопросы и дискуссии на канареечных сайтах, давно назрела. О терминологии В среде разрозненных по России канароводов существует много слов и обозначений для песни русской канарейки. Иногда они не совпадают в разных местностях, но, тем не менее, любители вполне понимают друг друга. Так например, в Павлово слову «колено» старики иногда предпочитают слово «песня». Встречаются разночтения в терминах «отбой», «отбойная овсянка», «дин-дон». Под термином «тройник», вопреки логике, частенько понимают исполняемые кенаром четыре, а то и пять «ниток» – высоких россыпей, сравнимых отчасти по звучанию со стрижиными свистами. Поэтому сам я предпочитаю термин «запевка», независимый от числа «ниток». Под термином «ход» здесь я буду понимать строй песни, отличающийся определенным набором колен. В истории «ходы» присваивались чаще всего выдающимся канареечным охотникам, чьи птицы «гремели» по России. Знаменитый в прошлом веке музлановский ход, отличался, в том числе, красивыми бубенцами с раскатами. Термин «линия», больше используемый в животноводстве, нужен для обозначения многолетней селекционной работы, ведущейся по каким-то определенным признакам. «Зеленая линия» Фонда поддержки русской канарейки выводится уже в течение 20 лет по трем показателям: тембровые характеристики голоса, способность к лучшему усвоению новых колен и звукосочетаний и, в меньшей степени, по «рубашке» – зеленому оперению. Разговоры о «тройниковых кровях», о селекции по другим отдельным, пусть и трудным для воспроизведения коленам, считаю несерьезными. По наследству у всех пород канареек могут передаваться лишь видотипичные позывки и трели дикого канареечного вьюрка. Термин «тур» обычно не применяю, поскольку это практически синоним слова «колено», который просто заимствован из европейской литературы и не несет специальной смысловой нагрузки. Относительно подробный словарь канареечных терминов размещен на сайте www.rus-canary.ru еще в 2003 году и был перепечатан в первом сборнике ФПРК «К вопросу о русской канарейке». Оценочные характеристики колен, вопросы судейства и соответствующие термины здесь не будут рассматриваться, и всех интересующихся отсылаю к сборнику Е.Чибизова, изданный ФПРК в 2010 г, где наш лучший российский судья подробнейшим образом разобрал в трех своих аудиолекциях все тонкости понимания и оценки современного конкурсного пения русской канарейки овсяночного напева. Кого учить? Вопрос «кого» тесно связан с вопросом «зачем». Далеко не все канароводы разводят и обучают своих канареек, чтобы пытаться выставить их на конкурсе и получить заслуженные медали. Много и таких, которые держат канареек исключительно для собственного удовольствия и обучают их другому пению, чем то, которое ценится на конкурсах. Проблема тесно связана с коммерческой стороной канароводства. Занявший первое место на московском конкурсе самец сразу резко поднимается в цене, да и другие птицы заводчика-победителя тоже начинают пользоваться спросом. Тем самым оценочная шкала невольно стимулирует канароводов обучать своих самцов наиболее ценным по балльной стоимости шкалы коленам, как и их количеству. На сегодня победитель конкурса, как правило, очень высокоголосый самец, пропевающий в быстром темпе не менее 15 колен. Темп зависит от того, что песня кенара длится в среднем 40 секунд. Потом ему необходима пауза для отдыха. И чем больше в 40 секунд кенар «втиснет» колен, тем большую сумму баллов он может набрать у судей. Так получаются песни-скороговорки, без столь ценимого раньше «расклада» – медленного неторопливого отчетливого исполнения колен. Причем, все с этим соглашаются, но факта, что именно современный вариант оценочной шкалы с неизбежностью приводит к исполнению таких «скороговорок», в упор не хотят признавать. Второй, не менее важный, вопрос высокоголосости. Берусь утверждать, что отбор по этому признаку ведется канароводами вполне сознательно. Связано это с борьбой с браком – рычками. Дело в том, что россыпи, «основное» колено в оценочной шкале, очень пластичное и изменчивое. Исполняемые в низкой тональности они начинают напоминать грубую малоприятную для слуха трель милицейского свистка, а начиная с еще более низкого уровня, превращаются в грубейший брак – рычок. Вот и стремятся любители разводить наиболее тонко-высокоголосых самцов, у которых рычок даже технически получиться не может, поскольку будет слышаться, как коротенькая россыпушка. Конечно, такие самцы никогда не смогут пропевать красивого низкого отбоя. Отбой у них, скорее, будет походить на отбойную овсянку. Да и дин-дон в высокой тональности красотой не блещет. Зато балльная стоимость песни может быть высока. Итак, кого разводить? Во-первых, уши многих людей плохо воспринимают «комариный писк» высочайших овсянок и россыпей. Вплоть до неприятных физических ощущений. Во-вторых, некоторые люди старшего возраста просто перестают слышать высокие частоты, в связи с чем некоторые высокие колена воспринимают как «провалы», «ямы» в песне. Поэтому я ни в малейшей степени не хотел бы убеждать кого-либо разводить конкретно высокоголосых или низкоголосых канареек. Разводите птиц приятного именно вашему слуху тембра-голоса, и будет вам счастье. Мне кажется, что кенары среднего тембра наиболее отвечают современной песне русской канарейки. То есть, критерием может быть способность кенара пропевать достаточно низкие звучные отбои и дин-доны, но, вместе с тем, исполнять красивую запевку. Чаще всего мы слышим или отличную запевку с маловыразительным отбоем (высокий тембр) или звучный низкий отбой при невыразительной запевке или ее полном отсутствии. Очень важным качеством хорошего певца является его экстерьер или анатомия. Только кенар с широкой и глубокой грудной клеткой, к которой помещаются мощные легкие, наполняющие воздухом сиринкс – птичьи «органные трубы», может петь минутную, а то и дольше, песню. Узкогрудый, выращенный без солнца в зимний период, плохо выкормленный в птенцовом возрасте и рано отправленный в маленькую клетку-одиночку самец, даже обладая замечательными способностями, никогда не будет иметь физических сил пропевать длинную многоколенную сложную песню. И третьим качеством хорошего певца, как правило, является его спокойный уравновешенный характер. Возбудимые пугливые птицы редко отличаются стабильностью исполнения, и любой внешний раздражитель может сбить их с толку и испортить песню. Вот от таких певцов надо стараться получить потомство для разведения при условии, что заводчик имеет свою многолетнюю линию, и шансы получить замечательные наследственные признаки его лучших певцов весьма высоки. Чему учить? Сегодня любой уважающий себя канаровод должен обладать элементарной компьютерной грамотностью. Конечно, можно обращаться за помощью к друзьям, детям и внукам, но если вы хотите получать результаты удовлетворяющие именно вас, кое-чему придется научиться самому. Без получения звукозаписи своих лучших кенаров, причем, именно в тот момент, когда они поют наилучшим образом, а не тогда, когда вы с кем-то договорились и кто-то принесет звукозаписывающую аппаратуру, удачи не видать. Значит, записывать надо учиться самому. Самый простой способ получить высококачественную звукозапись, это овладеть простейшими звуковыми компьютерными программами Sound Forge или Adob Audition. Я привык пользоваться первой, хотя вторая есть в русскоязычном варианте. Впрочем, существует еще множество подобных программ. Включить компьютер, подсоединить к нему микрофон и прицепить его на клетку или рядом с ней займет не более 5 минут. Получение записей своих лучших самцов – это основа всей работы по обучению пению, если вы конечно ставите цель вести свой ход или даже свою линию. Ни в коем случае не рекомендую увлекаться компьютерной обработкой песни и отдельных колен. Для составления обучающей фонограммы можно разве что повторить нужное для лучшего усвоения колено, чуть увеличить интервал между коленами для большей отчетливости-раскладистости. Но перестановка колен местами может оказаться для кенара критичной, и он станет сбиваться или начнет в этом месте исполнять некую «бяку». В принципе кенары готовы запоминать и воспроизводить любые звуки в своем диапазоне. Именно таким образом мы записали «дин-дон» с помощью двух специально подобранных созвучных колокольчиков и обучили этому колену молодых самцов. Причем, если в первый год обучения колокольчиковый дин-дон выучили лишь два самца из десяти, то записанный уже с живого голоса, через год его «взяли» семь самцов из десяти. Естественно надо понимать, что каждый новый эксперимент требует не менее года жизни. Таким образом, получив записи своих (чужих не надо и бесполезно!) лучших птиц, можно составить обучающую фонограмму из лучших колен и пытаться обучать ею следующее поколение молодых самцов. Как учить? а) Акустические условия В этом разделе придется говорить о самом трудном и для многих невозможном. Автор и сам неоднократно «прокалывался» именно на условиях обучения, которые изменить было нереально в силу объективных обстоятельств. Речь идет об акустической обстановке, о возможности (или ее отсутствии) максимально звукоизолировать распевающуюся молодежь. Во-первых, чем талантливее самцы, тем, естественно, способнее к пению их сестры и матери. В моем хозяйстве самки вне периода разведения живут в больших пролетных клетках на светлой лоджии и, получая достаточно бедный корм, поют (в меру своего дарования), тем не менее, практически всю зиму. Полностью звукоизолировать лоджию от остальных комнат при наличии большого числа членов семьи практически невозможно. В результате молодые самцы, услышавшие поющих самок (достаточно и двух минут однократно) могут сразу пропасть в качестве подающих надежды конкурсных певцов. Старых самцов тоже нельзя слушать: ведь фонограмма бывает отобрана из лучших колен двух-трех самцов, то есть, некие колена могли быть выкинуты, другие повторены, и песня-то, по сути, уже другая… Второй год подряд молодняк начинает вставлять в песню вызывной сигнал моего городского телефона «панасоник». И звук-то приятный, но песня-то испорчена! Итак: после отделения от родителей и начала самостоятельного кормления молодые птенцы категорически не должны слышать никаких звуков взрослых птиц. Все звуки в диапазоне пения кенаров – дверные звонки, электробритвы, телефоны – тоже должны быть максимально исключены (не говорю, естественно, о «чивкающих» через форточку воробьях). б) Содержание молодых самцов Идеально, если пролетка для отсаженного молодняка имеет отделение в шкафу, куда ее можно вставлять. Проигрывать фонограмму надо не менее, а лучше чаще, двух раз в день, утром и вечером. При просыпании и отходе ко сну птенцов. Вот для этого регулирования режима сна-бодрствования и требуется шкаф. Но его наличие вовсе не означает, что птенцов не надо выставлять на солнце, давать купаться и кормить витаминными добавками. в) Особенности кормления Кормление молодняка в пролетных клетках должно быть обильным. Лишнюю энергию птенцы реализуют в движении. Тем не менее, надо следить, чтобы зерновой корм, особенно черный, проедался полностью, то есть, давать яичный корм и прочие вкусные добавки можно лишь, когда почти все зерно разгрызено. Для облегчения шелушения твердых зерен еще мягкими клювами полезно давать зерновой корм, промытый горячей водой и подсушенный. Многие старые канароводы активно используют крутосваренную пшенную кашу. Наверняка она упрощает кормление, но, вместе с тем, удлиняет процесс перевода молодых птиц только на зерновой корм. Собственно, даже в пролетных клетках можно настолько раскормить некоторых «обжор», что у них при продувании брюшка легко увидеть начальные жировые отложения. Некоторые канароводы использовали специально такой прием, если молодой самец плохо «брал» песню, для того, чтобы зажиревший кенар замолчал и продлил процесс слушания-обучения. По мнению многих канароводов прошлого века, подкрепленного книгой Лауниер и Гроссе «Основы разведения и обучения канареек пению», посвященной роллерам, главной составной частью питания певчих канареек должна составлять дикорастущая яровая черная сурепка. В озимой велик процент горькой и ядовитой эруковой кислоты, а насчет современной генномодифицированной сурепки пока нет сложившегося мнения об ее пользе. Впрочем, канарейки едят ее неважно. Пожалуй, наличие яровой сурепки есть одновременно и главный миф, и главный секрет правильного обучения. Якобы от нее делается нежный голос (а от канареечного семени – резкий). Якобы на сурепке самец не «ярит» – не просит самку, выбрасывая из песни трудные колена. По рассказам Л.Люстрова в кормушках у самцов В.Музланова можно было увидеть только одну сурепку. Хотя известно, что он давал своим канарейкам и сахар, и даже сало. По собственному опыту могу подтвердить, что наши лучшие зеленые самцы всегда были «сурепкоядными» и отличались спокойным темпераментом и устойчивым ходом песни. Любители канареечного семени чаще бывают возбудимыми, поют нестабильно, и хотя могут спеть и полную красивую песню, но это уже зависит от настроения «маэстро». Известный московский канаровод И.Мотаев, работавший в тесном содружестве с А.Беловым и Л.Кулаковым (светлая всем им память!), когда сурепку прекратили сеять, с успехом использовал просо для кормления своих птиц. Просо – хороший корм, но даже у белого проса высыхающие оболочки быстро твердеют, из-за чего канарейки часто отказываются его поедать. Наилучшими качествами в этом отношении обладает итальянское тонкопленочное просо и аргентинское, иногда продающееся в колосьях. Вот его-то канарейки едят с жадностью. При появлении в «ворчании» молодняка четко прослушивающихся отдельных колен и все учащающихся драках пора рассаживать молодых самцов в одиночные клетки. г) Необходимость разделения самцов Одиночные клетки для обучения имеют смысл только в том случае, если каждая помещается в отдельный шкафчик. Причем эти шкафчики должны быть не «сотами-ячейками» в большом шкафу, а отдельной конструкцией, при необходимости способной перемещаться по дому. Я предпочитаю двустворчатые шкафчики на металлических полозьях, которые могут быть и вставлены в общую этажерку, и легко выниматься оттуда. Смысл такой мобильности в необходимости разделения самцов по степени «прорванности» и различий в особенностях усвоения обучающей фонограммы. По сути, с КАЖДЫМ из молодых кенаров требуется ежедневная многочасовая индивидуальная работа, если речь идет об обучении современной конкурсной песне. Каждый день надо следить за аппетитом самца, за его калом, наблюдать за поведением и состоянием. Только самое пристальное внимание к малейшим изменениям в пении и поведении самца может помочь вовремя корректировать его правильное усвоение фонограммы с помощью изменений в режиме, составе и количестве корма, притемнения и дрессировки. И если в первые 2,5-4 месяца молодняк еще можно формировать по группам, например, начинающих стабильно петь с тройника и начинающих с других колен, то позже, когда самцы начнут исполнять длинные связки колен или даже почти полностью проходить песню, совершенно неизбежной становится необходимость акустического разделения молодых кенаров. Не надо надеяться, что лучший самец будет подавать пример и станет учителем для собратьев. Как правило, другие самцы, например, делающие «затяжки» - длинные повторы – на синицах, овсянках или отбоях, быстро собьют лучшего самца с толку, и он начнет повторять за ними… Первое и главное, что надо сделать в первую очередь (очередной «секрет»): когда кто-то из молодняка начал пропевать полную песню по фонограмме, необходимо как можно скорее записать его голос, сделать звукозапись именно его воспроизведения обучающей фонограммы. И потом уже проигрывать ему не первоначальный вариант, а его собственный. Только так можно закрепить первые успехи самых способных кенаров. д) Дрессировка Здесь мифов существует больше, чем во всех остальных областях канароводства. Мол, и в бочки кенаров сажали, и в чулках подвешивали, и палками с перьями колотили-щекотали. Может, что и было, сам не видел. Могу рассказать лишь об одном известном канароводе, как он темнил своих птиц. Клетка вставлялась в ящик, ящик вставлялся в черный мешок, тот заворачивался еще во что-то, и все это хозяйство убиралось в платяной шкаф с полностью закрытыми дверцами. Воздух в какой-то степени в клетку, конечно, проникал, но есть и пить самцу, безусловно, приходилось наощупь. Про «отбивание» брака. Занятие абсолютно бесперспективное. Кенар безусловно запомнит, что «рычать» или «чавкать» в присутствии хозяина небезопасно. Но стоит тому выйти из комнаты, как самец «оттягивается» по полной программе. Вообще, строго говоря, дрессировка – вынужденное занятие, требуемое оценочной шкалой и, конкретнее, ее основополагающим понятием «план». Выучить кенара петь многоколенную песню «в плане», то есть, в одном и том же строгом порядке пропевания колен без дрессировки просто нереально. Суть ее в том, что кенара останавливают движением руки, пера, палочки, если он начинает песню не с запевки, если сбивается с «плана», путает очередность колен, начинает переставлять их местами. Тем самым самца вынуждают начать песню с начала. Если не заниматься дрессировкой, то практически любой кенар, будучи природным композитором, начнет вводить в песню некие вариации, перестановки, что-то изменять и улучшать на свой собственный вкус. С точки зрения многих любителей, эти изменения лишь украшают песню, но с точки зрения оценочной шкалы неплановая песня ценится весьма невысоко, как бы красиво она не звучала и какие бы прекрасные колена в ней не исполнялись. Первые результаты – первые радости Итак, весьма нередко случается, что уже в четыре-пять месяцев молодые кенара начинают, пока еще не в полный голос, робко, но пропевать полностью всю обучающую фонограмму. Идеально, если эти первые «пробы пера» удалось записать. Поскольку при стабильном режиме питания-темнения самец начинает петь все громче и увереннее, но одновременно выкидывает из песни запевку или кулик, а то и всю связку. А вдруг начинает делать долгую затяжку на овсянке, после чего останавливается. Не правда ли знакомая ситуация? Как правило, все это происходит уже после окончания птенцовой линьки и приобретения птицами яркой взрослой окраски. Казалось бы, канаровод ничего не менял, а птица начинает портить песню. Это естественный процесс взросления молодого самца, увеличение половых гормонов в крови, и, соответственно, изменения в песне. Самец становится более внимательным и чутким, и любой звук, будь-то позывка другого самца, или (тем более!) голос самки, пусть услышанный из самой дальней комнаты, вызывает желание не «медитативного» спокойного пения, а потребность подраться за гнездовую территорию, прокричать наиболее громко свой призыв самке, короче, испытать себя во взрослой жизни. Этот период наиболее ответственен для канаровода. Чтобы удержать самца на невысоком гормональном фоне, требуется сократить кормление «горячими» кормами и посадить кенара на крайне бедную диету, где именно сурепка и может сыграть свою роль. Плюс, конечно, безжалостное темнение в шкафу и прослушивание обязательно в полутемном помещении, лучше в вечернее время. Как всегда, профилактика лучшее средство лечения. Гораздо легче не дать самцу бесконтрольно «прорваться», чем задним числом пытаться его успокоить. Именно для того, чтобы не упустить распевающихся кенаров и требуется внимательнейший индивидуальный подход, своевременное регулярное продувание и тщательное отслеживание-мониторинг поведения самцов. В этот самый ответственный период канаровод должен неотлучно находиться при своих птицах. Выход на голос и как сохранить песню Даже у признанных мастеров обучения стопроцентный успех при выходе кенара на полный голос не гарантирован. Очень трудно «подобрать ключик», а каждому самцу он совершенно индивидуален. Л.М.Люстров любит повторять, что самца надо суметь удержать в «полуяру», когда самец, даже сидя в притемненной клетке, пытается петь вполголоса, но и будучи выставленным на свет, не рвет песню и сохраняет план. Для подготовки самца к конкурсу выставлять его надо ненадолго: минут на 15-20, помня о конкурсных 10 минутах. Но совершенно необходимо делать это в разной обстановке, в незнакомых помещениях, где может быть много людей, яркий свет, новые запахи и другая температура воздуха. При этом также строго надо следить за четкостью и порядком исполнения колен. Чуть самец начинает сбиваться, его надо останавливать или убирать в сумку-ящик. Надо отдавать себе отчет, что подготовленный к конкурсу самец является очень тонко настроенным музыкальным инструментом. И сохранение этих настроек весьма головобольный и утомительный процесс. Многие канароводы, привозящие самцов на конкурс, пытаются всеми правдами-неправдами протащить своего самца в зал прослушивания, чтобы ни на секунду не расставаться с ним. Не дай бог, начнет в сумке-ящике петь, да не с начала…Кто же его остановит? Если кенар сохранил свою песню после полной линьки второго года, дело значительно упрощается. Хотя проблемы диеты и притемнения никуда не уходят. Очень редкий самец полностью сохранит сложную многоколенную песню, будучи оставленным целый день на свету и слыша массу посторонних звуков, многие из которых человеческому уху просто недоступны. Не надо думать, что вопросы сохранения песни являются специфическими только для русской канарейки. Те же роллеры, первая певчая порода домашних канареек, будучи предоставленными сами себе, то есть, находясь постоянно на свету, с обильным кормлением и в отсутствии контроля канаровода быстро начинают петь вместо классического набора из десяти колен самые легкие три-четыре колена. Возникает естественный вопрос: во имя чего столько мучений и птице, и ее учителю? Объяснение может быть, разве что, из области большого спорта или большого искусства. Чемпионство, как и высочайшее исполнительское мастерство требуют ежедневных изнуряющих тренировок-упражнений, без которых нужные навыки быстро утрачиваются. Вот поэтому лучших учителей-кенаров в прежние века не использовали в разведении, держали всю жизнь в темноте, вынимали только на непродолжительное время «урока». Есть ли альтернатива такому тяжкому труду, можно ли просто получать удовольствие от содержания канареек и слушания их пения? Безусловно! Просто надо забыть о престижных конкурсных наградах, оценочной шкале и учить птиц не на пределе их и собственных возможностей, а другим песням и мелодиям. Обучение канареек музыке Современная оценочная шкала неизменно вынуждает канароводов учить своих кенаров набору самых «дорогостоящих» колен, да еще и пропеваемых в определенном порядке. В результате пение чемпионов напоминает исполнение одной и той же арии, исполняемой чуть разными голосами и с разными акцентами. Наши предки использовали замечательный музыкальный инструмент – канарейку – гораздо шире. На конкурсах, в трактирах, в домах у любителей можно было услышать в исполнении кенаров множество мелодий, отражавших вкусы хозяина. На одном из дореволюционных конкурсов кенар Т.Колонина получил большую золотую медаль за исполнение мелодии «Пастушка» – популярной в те времена песенки. Пели канарейки «Вдоль по Питерской…», «Боже царя храни» и множество других мелодий. Нет сомнений, что кенарам вполне доступно исполнение отрывков классических музыкальных произведений, естественно, переложенных для их голосового диапазона и временного отрезка. Даже снегири, также относящиеся к вьюрковым, как и канарейки, легко запоминают и воспроизводят несложные мелодии. Что до вкусов любителей, то могу назвать двух представителей павловских канароводов, обучающих своих кенаров по собственному усмотрению. Так, например, В.Горшков учил своих канареек песням живых вольных певцов, живущих в его доме вместе с канарейками: юлой, синицами, овсянками-ремезами и другими. Д.Аполлонин обучает своих птиц с помощью живой игры на низкоголосой старинной металлической дудочке, переданной ему покойным канароводом Н.Антоновым. И, надо сказать, его певцы неизменно получают на мартовских конкурсах специальный приз «За лучшую музыкальность». Не сомневаюсь, что среди любителей России есть и множество других интересных канароводов, которые учат своих любимцев своим собственным, отвечающих их вкусу и слуху песням. Фонд поддержки русской канарейки приглашает всех без исключения канареечных охотников для участия в Весеннем мартовском конкурсе, который уже традиционно проводится в первую субботу марта в Зоологическом музее МГУ. Мы работаем над улучшением формата проведения конкурсов, над более демократичным судейством и готовы расширять программы специальных призов. Главное, чтобы привозимые на прослушивание птицы были подготовлены к пению в новой обстановке и не молчали. Перемена хода. Приобретения и потери Одним из доказательств, что один и тот же набор колен, иными словами, мелодия шарманки или музыкальной шкатулки не может долго удовлетворять вкусы любителей является желание канароводов изменить песню. Когда канароводу приходится из года в год, десятилетие за десятилетием слушать одну и ту же фонограмму, пусть и приносящую ему высокие награды на конкурсах, любой музыкальный слух не может не взбунтоваться. Как пел Виктор Цой: «Перемен требуют наши сердца!» И вот заслуженный канаровод распродает всех своих птиц, приобретает канареек другого хода и …начинает все практически с нуля. Поскольку другая кровь иначе ведет себя, требует несколько иного подхода к кормлению, темнению, обучению, ничего с другими птицами не получается. Но волосы рвать поздно, мосты сожжены. Но даже в этом случае некоторые канароводы пытаются найти и вернуть остатки своих птиц, ищут «своих» самочек и так далее. Сколько при этом бывает обид, наживается врагов, происходит вольных или невольных обманов, ни в сказке сказать, ни пером не описать. Главное, чего не понимают многие любители, что результаты селекции, многолетнего отбора, так называемая «кровь», это вовсе не передающийся по наследству набор колен и не устойчивость хода. Одаренность выдающихся кенаров – это наилучшая способность к подражанию-воспроизведению и хорошие голосовые данные. Чем талантливее кенар, тем быстрее и легче он выучит новое колено, единожды в жизни услышанный «чив-чив» воробья, грубое стрекотанье ласточек. Поэтому можно лишь в очередной раз повторить любимый совет Л.Люстрова: не покупайте чужих самок! Что бы про них не рассказывали и как бы они не были красивы! Самки должны использоваться только свои. Ввести в свою линию чужого самца, подходящего по голосовым данным, хорошему набору колен, правильного экстерьера можно, поскольку ВСЕ его характеристики видны, слышны и могут быть проверены, вплоть до способности к оплодотворению. Чужая самка – всегда кот в мешке. Надо сказать, что сам Люстров неукоснительно следовал этому принципу, и часто покупал дорогого самца только на разводной сезон, продавая его потом даже с убытком. Перспективы русской канарейки На примере все тех же роллеров, давно растерявших свою былую популярность, и в большинстве стран вытесняемых ватерслагерами с более длинной и разнообразной песней, можно попытаться представить себе развитие песни русской канарейки. Нет сомнения, что московская оценочная шкала, используемая, в том числе, на всех региональных конкурсах, ведет русскую канарейку в тупик. Ее переусложненность, неоправданная разветвленность, множество оговорок и исправлений (которые происходят, как правило, при каждой смене главного судьи чаще всего конкретно под ход его личных птиц), тем не менее, не дают практически никаких объективных критериев для оценки красоты и музыкальной неповторимости песни кенара. Которые, несомненно, гораздо важнее чисто технических характеристик. В ее современном виде, шкалу просто нереально было бы перевести на европейские языки, чтобы сделать песню русской канарейки международным достоянием. Соответственно, и об объективности судейства речи даже не может быть: на сегодня оценка песни русской канарейки – это некая договоренность о вкусах маленькой группы людей, что считать хорошим, а что плохим. В странах, где разводят певчие породы канареек, большинство национальных канареечных чемпионатов судятся специально приглашенными судьями из других стран. В СОМе – международной конфедерации канароводов существует и международная судейская коллегия OMG, использующая понятные, «прозрачные» и переведенные на все языки правила оценки песни всех зарегистрированных певчих пород канареек. А теперь давайте представим, что кому-то удалось перевести на английский, немецкий и французский языки нашу оценочную шкалу. И маститый судья, имеющий лицензии, к примеру, для оценки пусть даже трех пород – роллеров, ватерслагеров и тимбрадос, то есть, знаток ВСЕХ зарегистрированных в СОМе певчих пород канареек, задастся вопросом, что является критерием для выставления балльной оценки за исполнение колена «подъемная овсянка» от нуля до одиннадцати баллов? Сомневаюсь, что даже самые лучшие переводчики смогут растолковать ему этот вопрос. Также весьма сомнительными достижениями отечественного судейства являются «бригадные» – коллективные выставления оценок. Все другие певчие породы судятся на национальных чемпионатах одним судьей. Процент ошибок которого равномерно распределяется на всех птиц, а личных пристрастий он не имеет, так как всегда приглашается из другой страны. Безусловно большим злом в современном формате проведения конкурсов является 10-минутный контроль времени прослушивания. Для многих людей, издалека приезжающих со своими кенарами, после тяжелой дороги, он часто оказывается непреодолимой преградой. И это далеко не все перечисленные проблемы проведения современных конкурсов пения… И все же, какие перспективы на сегодня у русской канарейки? На мой взгляд, весьма неплохие. Конкурсы и в Москве, и в других городах собирают все больше любителей. Популярность русской канарейки не уменьшается, а наоборот возрастает в других странах, чему способствуют Интернет и эмиграция. В России появляется все больше клубов, объединяющих любителей русской канарейки, увеличивается число молодых людей, увлекающихся канароводством. Что же касается непосредственно пения, то хотел бы вслед за одним из основателей московского клуба Н.Веллиным предположить, что развитие русской канарейки будет по-настоящему эффективным только в том случае, если любители, города, регионы не будут слепо копировать формат проведения столичных конкурсов, а начнут искать новые пути обучения, прослушивания и оценки канареечного пения. В среде канароводов есть множество творческих людей, ищущих собственный путь игры на замечательном музыкальном инструменте – русской канарейке. И некоторые возможные пути этого творческого развития я попытаюсь обозначить. Во-первых, это немаленькое число любителей, обучающих своих кенаров песнями диких вольных певцов. Канарейка, со своими непревзойденными голосовыми данными, вполне может оставить далеко позади себя таких замечательных имитаторов, как варакушки, садовые камышевки и других певчих птиц, чьи песни состоят в основном из заимствованных чужих колен. Во-вторых, совершенно незаслуженно забытое искусство обучение канареек игрой на дудочках-сопилках, как доказал Д.Аполлонин, находит множество приверженцев, и по красоте музыкальной составляющей на сегодня, пожалуй, даже не имеет себе равных. В-третьих, и на эту позицию я возлагаю самые большие надежды, это всегда имеющаяся возможность, причем, у ЛЮБОГО разводчика русских канареек, заняться обучением кенаров исполнению музыкальных отрывков. История уже доказала и возможности такого использования канареек и популярность таких мелодий в самой широкой среде любителей музыки. Проведение отдельных конкурсов по всем трем предложенным вариантам канареечного пения не представляет никаких особых технических или организационных сложностей. Как, впрочем, и подготовка судей, и составление оценочных листов. Фонд поддержки русской канарейки с удовольствием будет оказывать всевозможную помощь в продвижении новых форм развития русской канарейки. Что же касается старого «классического» формата проведения конкурсов пения, то совершенно уверен, что время все расставит по своим местам, выход из тупика будет найден, и рано или поздно, но оценка пения русской канарейки станет не узкогрупповой вкусовщиной, а открытым, демократичным и объективным соревнованием. Правила которых станут понятными и доступными всему международному сообществу канароводов. Без сомнения, наступит время, когда наши судьи будут приглашаться для оценки пения роллеров, ватерслагеров и тимбрадос, а на российские конкурсы будут приезжать судьи из Германии, Бельгии или Испании. ПРИЛОЖЕНИЯ 1. Г.Н.Симкин Одной из лучших книг, посвященных птичьему пению, считаю монографию Г.Н.Симкина «Певчие птицы», Москва, «Лесная промышленность», 1990 г. Предлагаю прочесть маленький отрывок, посвященный пению соловья. Глубина проникновения в суть предмета, широта охвата всего круга проблем и высокая поэзия стиля изложения у Г.Н.Симкина просто уникальны: «Среди…самцов иногда встречаются певцы небывалого совершенства, силы и строя песни. Поют эти самцы неторопливо, размеренно, удивительно сочетая полные, спокойные, чуть удлиненные по сравнению с обычной нормой звуки… Каждая птица, имея 5-7, чаще 12-25, а иногда и до 93 фиксированных типов песен (КОЛЕН-Р.С.), лишена возможности произвольного изменения их конструкций. В результате вокальная активность сводится к чередованию типов песен. Песни исполняются настолько строго, что при наложении их изображений они сливаются до мельчайших деталей. У большинства самцов есть наиболее часто исполняемые ординарные песни, есть особые типы песен, которые птица воспроизводит лишь в крайне редких случаях. Есть у соловья и совершенно загадочная, так называемая «тихая песня», которую можно услышать лишь стоя рядом с поющим самцом. В тихой песне нередко можно отметить поразительные звуки, колена и целые типы песен, которые птица никогда не исполняет в громком варианте… Строгая фиксация репертуара колен и типов песен каждой птицы позволяет до мельчайших деталей изучать сходство и различие вокального репертуара отдельных особей, их микро- и макро-групп, а также отдельных популяций. Целостный вокальный репертуар каждого самца может, таким образом, стать своеобразным его паспортом… Процедура удачного наименования характерных колен песни восточного соловья имеет огромное значение. Как в именах людей, улиц, площадей, кораблей, имя колена позволяет не только «навечно» отметить данный конкретный звук, но и с его помощью в дальнейшем «замаркировать» целые классы песен, популяции, определить «генные потоки» и восстановить историю «рода» тех или иных линий птиц. Подобно тому, как нам удалось восстановить по имени и опознать множество популяций птиц, будущие исследователи по нашим описаниям смогут разыскать соловьев с «лешевой дудкой», «кирилловой стукотней», «кукушкиным перелетом» и выяснить их историю и их судьбу. Ни один другой прием современной науки, кроме этнографии, языкознания и других наук о человеке, не дает в биологии столь тонких и впечатляющих данных. Гениальное совершенство народных названий колен соловьиной песни, по которым даже без магнитофонной записи через 100 и более лет нам удалось разыскать эти колена, свидетельствует о том, что эта работа требует огромного таланта, чутья и огромной культуры. Это очень высокая поэзия и не менее высокое знание. К подобному творчеству надо иметь особую склонность и постоянно совершенствовать ее до уровня высокого мастерства.» 2. Н.Н.Немнонов Замечательный биолог, писатель и фотограф, Николай Николаевич рано ушел из жизни, но то, что он оставил, поражает не только мастерством, но проникающим в душу искренним глубоко личным восприятием всего, о чем он писал. Два отрывка из очерка «Спиридон», посвященный конкретной птице, прожившей у автора в доме 15 лет. "Охота и охотничье хозяйство" № 2, 1997. «Песню певчего дрозда можно расчленить, условно, конечно, на две группы конструктивных элементов. Видоспецифическими из них будут малоинтересные в музыкальном отношении, так называемые, «побаловки и мелочи», выполняющие в сложном репертуаре птицы функции, главным образом, связок и заполнителей пустот, знаки препинания, своего рода. Птица посредственная заполняет всеми этими запятыми, двоеточиями и прочими междометиями почти весь свой репертуар. Птица талантливая применяет их с большим тактом и умом, с большим музыкальным вкусом, расставляя, где требуется по смыслу, необходимые акценты и оттенки, увязывая таким образом всю музыкальную композицию в единое гармоничное целое. Весьма часто, хотя и не всегда, именно с «побаловок» начинает дрозд свой концерт, как бы «разогреваясь» сам и подготавливая слушателя. Тогда это, своего рода, развернутый «почин» или «прием», то есть, прелюдия на языке птицелова, за которой и следует первый вступительный, по настоящему музыкальный , аккорд или другой удар (теперь уже действительно «прием» – «СПИРИДОН, СПИРИДОН, СПИРИДОН» – начинает наша с вами птица). Нередко, однако, – в том числе и самая лучшая из птиц, пребывая в комфортном настроении после дневного отдыха, сна, в особо нежном расположении чувств в присутствии самочки или, напротив, в присутствии самца-соседа, с которым в приятельских отношениях и тому подобных эмоциональных состояниях,– дрозд «проходит низами», поет одними только «побаловками», создавая как бы самостоятельное небольшое произведение, весьма приятное на слух, тем более, что подобного рода музыкальная миниатюра искрится замечательным настроением птицы. Птица «балуется». Все прочие важнейшие элементы песни так или иначе заимствованы. Определение «заимствования» достаточно произвольно толкуется разными авторами, в том числе, нередко, как синоним «имитации». Между тем это не всегда одно и то же. Имитация тем и хороша, что каждый отдельно воспроизводимый, к примеру, варакушкой, «имитон» предполагает весьма точную копировку оригинала. Известные мастера этого дела, помимо варакушки – скворец, камышевки, жаворонки (за исключением юлы) и некоторые другие птицы. Певчему дрозду, равно замечу, как и соловью, настоящие копировки несвойственны, но свойственны именно заимствования, т.е. чужие по своему происхождению свисты, слова и другие всевозможные «штуки», иногда легко узнаваемые, но всегда почти в той или иной степени модифицированные, творчески переработанные. Подобного рода заимствования и импровизации их, оформленные и расставленные в репертуаре по определенным видоспецифическим правилам, но в соответствии с талантом птицы, составляют главное содержание песни певчего дрозда. Я знаю немало отличных птиц, в том числе певчих дроздов, по-настоящему незаурядных, неповторимых. Спиридон, по самому высокому счету, представлял собою явление феноменальное, выходящее из ряда вон. Настоящий кристалл среди простых камней. Одного происхождения тема встречалась где-то в разных участках песни и раз, и два, и три; в каждом случае с блестящим мастерством переработанная, с филигранной точностью поставленная на нужное место и поданная с замечательными легкостью и изяществом. «Филипп, филли, Филипп», – ставил он где-то уже знакомое нам; «Кулик, кулик, кулик – кулик, кулик …» на зависть лучшей куликовой птичке в другом месте; «Свили, свили, свили …» – в третьем и затем еще раз, но сменив ударение, почти как коршун «Свилли, свилли, свилли…». Тема «СПИРИДОН» сочеталась у него с бесподобным «ДОН», употребляемых часто на разных отрезках песни и в разных сочетаниях: он очень любил эту тему… Случалось, Спиридон, как бы забавляясь в остроумии, позволял себе шутки сногсшибательные. Пребывая якобы в меланхолии, дрозд вдруг в точности копировал коростеля и, сделав значительную паузу, оглядывался по сторонам, посматривая одним глазом вниз ко мне, вроде бы спрашивая о произведенном впечатлении. И смех, и слезы выступали на глазах, и. признаюсь, хотелось потянуть время, прежде, чем забрать птицу из лесу… И черныш, и перевозчик, и бекас, и веретенник, и кроншнеп, обязательный для хорошего дрозда, чирки, кряква, плач желны и даже «хорканье» вальдшнепа, «бой» перепела и «ва-ва», когда вабит он, – чего только не умел этот потрясающий дрозд. Но что особенно замечательно, в нарушение всех принятых норм для певчего дрозда, чрезвычайно велико было участие в песне настоящих «имитонов» (копировок), чуть-чуть подчищенных, но безукоризненно узнаваемых. Замечу, кстати, в накриках ястреба, лишь слегка структурно подправленных, но вполне соответствующих оригиналу, равно, как и в криках канюка, Спиридон заметно и, мне казалось, не случайно, а как бы с опаской снижал громкость «позывов». Быть может, в самом деле, природой наложен запрет на дрозда, учитывая силу голоса и членораздельность «речи» его в части буквальных имитаций, дабы не вносить в хорошо организованное в акустическом отношении разноплеменное сообщество элементов дезинформации, тем более, что дразнить таких «гусей», как ястреб и другие пернатые хищники, небезопасно. Произвольно производя замены по ходу песни, Спиридон, обязательно там, где это требовалось по смыслу, вносил и соответствующие поправки в число повторов переставленного слова. И делал это без ошибок; музыкальное чутье не подводило птицу. Не берусь даже приблизительно назвать число слов (колен) в репертуаре его, да это и невозможно, так как песня певчего дрозда, тем более, столь уникального, есть непрерывный процесс творчества. Многие поклонники птичьих песен знают наверняка, как птица средняя или даже крикливая, вдруг сбавит иногда тон, изменит темп, и песня идет намного лучше. Спиридон прожил в моем доме восемнадцать лет, птица много и охотно пела, но не было случая…, чтобы он унизил свое мастерство акустической грубостью и закричал не по месту громче, чем следовало бы. Так же пел он и в природе в первые дни нашего знакомства, то была именно манера, манера сдержанной страсти и особенной чуткости и деликатности по отношению к песне и слушателю. Тем он и подкупал нас всех: и меня, и соплеменников. Да, это был величайший артист. Спиридону повезло – его не съели ни ястреб, ни итальянец, ни француз, а «новых русских» тогда на свете не было. Он сделал себя сам, талантом своим, и прожил три жизни: в природе, в доме моем и в сердце; кто знает, может проживет и четвертую – в этих записках». «Что за чудо, однако, эти дрозды (певчий дрозд – Р.С.) в среднерусских лесах, что за прелесть и можно ли выразить ее словами! Каждая из птиц в отдельности чаще всего, конечно, не без изъяна, вместе все – нечто непостижимое. А коль скоро опустились над лесом густые сумерки, то и вовсе уже демоническое: «Приди кум, приди кум, приди кум, приди кум», – кричит с высокого шпиля елки птица «Чай пить, чай пить, чай пить, чай пить», – отвечает призыву другая, это классические слова песен в хорошо знакомой нам всем интерпретации «Витя, витя, Витя», – взывает третья. «Федя, федя, Федя» – четвертая «Тит, тит, тит» – еще одна. «Моло-тить, моло-тить, моло-тить», «Свиньи, свиньи, свиньи», – подводит неожиданный итог еще кто-то. «Свинья, свинья, свинья», – возможно, та же птица развивает тему. «Веники, веники…вейники, вейники… веники, веники…» – обрабатывают наперегонки одно и то же слово и первая, и вторая, и третья птицы… и пошло и поехало. Разыгрались бесы, демоны ночные в высоких кронах, скачут, перелетают с криками по-над лесом с вершины на вершину, соревнуются в экспромтах, пародиях, прочих разных акустических фантазиях и выдумках, слава Богу, вниз не заглядывают, где затерялось под деревьями нечто слабое и ничтожное перед этаким разгулом страстей. То светло кричат, то устрашающе, то радостно, то с причитанием, то рубленым словом будто клин забивают в сухой пень, то словечко маленькое замысловатое, то делится слог, то скороговоркою, то тепло, то холодно с отчуждением, слово низкое и слово высокое, и веселое и меланхолическое, и шутя и пугая, и стон и хохот, и так без конца. Тщетно выразить на бумаге, но невозможно молчать. Как передать глубину эмоционального потрясения; стоишь растерянный и оглушенный, почти раздавленный, и ликует, ликует каждая клеточка существа твоего и каждый волос на голове, и хлопнет, как бы невзначай, сама по себе на землю шапка, нечаянно вроде бы. Да разве можно устоять здесь в шапке-то перед этакой великолепно-непотребной какофонией звука! Звука стихийного, дикого и оттого особенно проникающего. Это, скажу вам, не Алла Пугачева, при всем моем искреннем уважении к таланту ее, и не группа "На-на". Стоишь потерянный, заблудившийся среди могучих стволов, и распирает грудь не менее могучий восторг. Восторг свободой свободного человека. Свободного от мнимых ценностей, лживых приоритетов и полной бессмысленности так называемой цивилизованной жизни. И в точности знаешь – все это твое, принадлежит тебе по праву, ты сам - частица того же мира, и уж коль, скоро выпала тебе в жизни счастливая эта карта и честь, то никто и ничто не в силах перекупить ее или отнять. Твое это до последнего часа, и ради этого одного мгновения уже необходимо было посетить сей мир. А бесы над лесом продолжают бесноваться; но не бесы то – а веселые, понимающие в жизни толк волшебники-чародеи. Уколет где-то неотчетливая беда и сожаление: «Эх, бескрылый ты человечек… едят тебя мошки». «Мошки, мошки, мошки…» немедленно аукнется оттуда с елки. «Съели, съели, съели… с ивы, с ивы, с ивы… с клена, с клена, с клена…» – и далее, в бесконечном продолжении, и каждый крик удивительно созвучен тому, что был, и тому, что будет; и не какофония это, следовательно, а гармония и звука, и жизни. Очнешься в кромешной тьме, найдешь на ощупь шапку под ногами и поклонишься мысленно и отцу, и матери, что даровали тебе счастье жить, и, главное, не забыли притом родители приложить к телу и душу, и сердце. Русскую душу и русское сердце.» 3. К сожалению, мне не известны российские канароводы, которые описывали пение канарейки таким возвышенным слогом, как это делали Симкин и Немнонов по отношению к соловью и певчему дрозду. Тем не менее, есть некоторые тексты прошлого и позапрошлого веков, которые не утратили своего значения и сегодня. Из «Наставления к разведению и содержанию канареек», СПБ, 1856: «От хорошей канарейки требуется, чтобы пение ее было полное, редко прерываемое, без частого повторения неприятных трелей и одной какой-нибудь ноты, чтобы не часто приходило щелканье и дребезжащие сильные звуки, которые громкостью могут сделаться неприятными…Вообще, пение должно быть живое, приятное, выразительное, округленное…» И.К. Шамов, «Наши певчие птицы…» М., 1876: «Хорошая песня должна быть полна без повторений, трели длинные, нотные, в переливах чтобы не было резких толчков… овсянки – длинны и чисты, удары колокольчика отчетливы… цавканье, отрывистые резкие трели, крик и беспрестанные повторения, нескладица – вот в общих чертах достоинства продающихся в лавках канареек… Желающим иметь хорошую охоту (канареек – Р.С.) осмеливаемся предложить: определить на это соответственную сумму и отнесть к охотникам-специалистам…» «В шестидесятых годах в Москве были замечательные канарейки охотника Ильи Борисовича Преображенскаго, псаломщика церкви Рождества в Кудрине, обладавшие превосходными песнями: дудками, россыпями и овсянками в «звон». Как умели соблюсти птицу старые охотники, видно из следующего факта. У Ильи Борисовича между прочим было одна «старка», учитель, который жил у него 22 года и только за два года до смерти остановился петь. «Старка» эта была светло-желтого платья, смолоду хохлата, но под конец совершенно плешива. (Сообщено охотником А.И.Кердуновым, видевшим эту канарейку у сына Ильи Борисовича, Петра Ильича.)» «…затем на сцену вышла боровская (птица – Р.С.), Ивана Алексеевича Овчинникова, и долго первенствовала надо всеми привезенными в то время канарейками. Нам привелось ее слушать в 1880 г., и мы до сих пор повторяем нашу глубокую признательность охотнику, сумевшему выучить птицу так правильно, так хорошо. Это была именно «концертная» канарейка; она собрала тогда в Охотный ряд всех, имевшихся в Москве охотников и заставила пережить такие минуты, которые они, как и я, едва ли забудут во всю жизнь. Чудные нежные россыпи, мелкие серебристые овсянки, трелевые дудки сменялись одна за другими; и все охотники, слушая эти песни, сидели как бы застывши на месте…» Приглашаю к дискуссии о проблемах русских канареек на форуме нашего сайта www.rus-canary.ru всех желающих. Январь 2011 Наш телефон: +7-903-225-47-79 e-mail: kenarfond@yandex.ru