Все кому интересны подобные работы (инвесторы, генетики, канароводы), давайте вместе продолжим исследования лучшей в мире певчей породы русских канареек!
Р.Скибневский

О роли наследственности

Поводом для написания этих рекомендаций явилась статья Е. Землянского «Пути совершенствования канареек овсяночного напева» (журн. «Птицеводство» № 2, 1979), В. Недопекин ее оценил как «совершенно, правильную» {журн. «Птицеводство» № 7, 1979). Так как упомянутая статья во многом неверно ориентирует читателей, то, прежде чем изложить суть моих консультаций, я хочу обратиться к первоисточникам, то есть к тем авторам, на которых ссылается Е. Землянский.

В его статье упоминались Боллс, Брем и Гумбольдт. На­чнем с А. Брема. Он никогда не видел дикой канарейки и не слышал ее пения. Он пишет о ней так: «Для описания жизни канарейки на свободе потребовалось исследование такого ученого, как Болле. Все естествоиспытатели, жив­шие раньше, за исключением одного А. Гумбольдта, пове­ствуют нам о дикой канарейке весьма мало или так пере­плетают между собой басни и истину, что трудно отделить одно от другого. Только описание Болле дает нам верное и живое представление об этой важной птице». Как же пе­ла дикая канарейка? Продолжаю цитировать: «Пение ка­нарейки много раз подвергалось оценке. Одни ставят его слишком высоко и не в меру восхваляют, другие очень строго критикуют. Мы не уклонимся от истины, утверждая, что дикие канарейки поют так же, как ручные канарейки в Европе. Щелканье этих последних отнюдь не может счи­таться произведением искусства, а осталось в главных чертах таким же, каким было на свободе.

Пение их под влиянием воспитания изменилось и в не­которых отношениях развилось блестящим образом, в дру­гих отношениях сохранилось в сравнительно большей чи­стоте и свежести, свойственной естественному пению, но общий характер того и другого пения остался до сих пор совершенно одинаковым, чем доказывается, что, хотя народ и может утратить свой язык, однако известный вид птиц сохраняет свой говор, несмотря на все изменения внешних условий. Таково непосредственное суждение. Суж­дение же не непосредственное подкупается бесчисленными прелестями пейзажа, волшебным влиянием непривычных условий.
То, что мы слышим, красиво; но оно делается еще лучше, еще звучнее благодаря тому, что происходит не в пыльной комнате, а под открытым небом, в тех местах, где розы и жасмин обвиваются вокруг кипариса, и звуковые волны, свободно разносясь в воздухе, теряют свою рез­кость, которая кажется недостатком пения ручной птицы, так как обыкновенно мы слушаем ее пение на недостаточ­но большом расстоянии. И все-таки мы слушаем не одни­ми ушами; незаметно слушать нам помогает и воображе­ние, и, таким образом, возникает мнение, которое впослед­ствии вызывает у других лиц разочарование». Так писал Болле в 1857 году, и его впечатления о пении диких кана­реек полностью воспроизводит в своей книге «Жизнь жи­вотных» А. Брем. В этой цитате ни слова не говорится о «серебристой россыпи» и других достоинствах, которые при­водятся в статье Е. Землянского.

Брем не был специалистом в области канароводства и при описании пород домашних канареек и характеристике их пения полностью доверился К. Руссу. «Доктор Карл Русс... делит домашних канареек на три главные группы. К первой принадлежат немецкие породы, ко второй - гол­ландские и к третьей - английские. В группе немецких по­род от обыкновенных немецких канареек по окраске и по пению отличают благородных канареек, или иначе канаре­ек с Гарца...» О пении Русс говорит так; «Обыкновенная домашняя канарейка немецких пород поет сходно с тем, как поет лесная щеврица (то есть наш лесной конек - Е. Д.), часто даже гораздо хуже последней; однообразие песни и пронзительная резкость ее звуков слишком часто делают пение этих канареек невыносимым для нас. Наобо­рот, пение благородных канареек напоминает самую луч­шую песню соловья с тем отличием, что отдельные колена в песне канарейки лучше связаны одно с другим и часто незаметно переходят одно в другое; впрочем, песня кана­рейки не может сравниться с соловьиной ни в отношении разнообразия, ни в отношении силы звука...»

Песня хорошего певца слагается из нескольких различ­ных «колен». Терминология, выработанная для обозначе­ния этих колен, к сожалению, очень разнообразна и сбив­чива. Однако Русс, в соответствии с мнением знатоков, опи­сывает следующие десять, хорошо отличающихся друг от друга, колен: глухой раскат (nohlrolle), глухой звон (nohlk-lingel), ворчание, или басовый раскат (bassrolle), звон (klingel), звонкий раскат (klingelrolle), клокотание (koller), струйчатый раскат (wasserrolle), кудахтанье (glucke), свист (pfeifl) и жужжание (schwirre).

Главный составной элемент песни всегда представляют глухой и басовый раскаты. Птицу причисляют к одному из указанных выше разрядов в зависимости от того, какие колена комбинируются с этими главными коленами. «Пти­ца должна начинать свою песню с благородной, тихой, ра­скатистой трели и по возможности постепенно увеличивать силу ее, а еще лучше попеременно усиливать и ослаблять трель. Очень красиво также, если птица начинает тремя-шестью тихими свистящими звуками. Впрочем, певец мо­жет начинать и трелью и свистом - это его дело! - толь­ко бы все колена песни гармонично и красиво связывались друг с другом, только бы звуки ее шли из глубины груди, отличались высотою тона и в то же время чистотою его и сходством со звоном колокольчика, только бы, наконец, вся песня в целом просилась нам в душу, - тогда мы без со­мнения имеем дело с превосходным певцом». Каждый данный индивид канарейки никогда не отвечает всецело идеалам специалиста, так как в пение канарейки в большем или меньшем количестве (смотря по качеству певца) непременно вкрадываются дисгармоничные тоны и шумы. Неко­торые из этих тонов и шумов, например, «чавканье», «сопе­ние» или так называемые «прилагательные» вроде «висст», «ви», «вей», «цит», совершенно обесценивают птицу в гла­зах любителя, так как считаются безусловными пороками пения» (А. Брем, «Жизнь животных»).

Как видим, ни в одном из приведенных описаний пес­ни нет упоминания об овсяничном напеве, то есть загранич­ные авторы, видимо, «не анализ о существовании русски? канареек овсяночного напева.

Обыкновенная немецкая канарейка послужила исходным материалом для создания канарейки овсяночного напева. Но несмотря на тщательный отбор, песня канареек Полот­няного завода, по свидетельству Я. Калинского, заканчива­лась «дудкой». Эта трель глухая, низкая, напоминавшая голос гарцской канарейки. Песня павловских канареек так­же заканчивалась «дудкой». Этот факт говорит о том, что птица овсяночного напева в первое время была еще не чи­стопородной.

Какую же птицу мы назовем чистопородной? Чтобы от­ветить на этот вопрос, нужно разобраться в генетических основах песни канареек овсяночного напева. Несмотря на то, что с давних времен говорится о существовании наслед­ственных колен в песне канареек овсяночного напева, еще никто не указал их. Я в течение долгого времени зани­маюсь генетическими основами поведения канареек. Пред­метом исследований служит канарейка овсяночного напева. О том, что было установлено в результате экспериментов и что может помочь любителям в выведении породы ка­нареек овсяночного напева любого цвета и без наследствен­ных браков, здесь мне и хочется рассказать.

У канареек наследуется характер исполнения песни: прерывистость (трели) и открытость или закрытость звука. Дикая канарейка исполняет трели как с открытым, так и с закрытым клювом, и это имеет биологическое значение. Благородные роллеры (канарейки с Гарца, дудочного на­пева) исполняют эти трели только с закрытым клювом («чавканье» считается браком). Русская канарейка овся­ночного напева исполняет их с открытым клювом (вставка дудочных, колен и «чавканье» являются браком). «Россы­пи», «овсянки», «отбои» - все это колена овсяночного на­пева, имеющие общую генетическую основу: прерыви­стость, соответствующую подаче нервного импульса. Мною было установлено также, что колена «кнорра» (в овсяночном напеве оно воспринимается как грубая «россыпь», ис­полняемая с закрытым клювом) и «чавканье» являются на­следственными. «Кнорра» сцеплена с полом и является до­минантной. Наследование «чавканья» гораздо сложнее. Но сначала о «кнорре».

Если при скрещивании самки неизвестного происхожде­ния с самцом, не исполняющим «кнорру», в потомстве есть самцы, поющие это колено, значит, что в Х-хромосоме самки находится доминантный ген, ведающий воспроизве­дением колена «кнорра». Нужно сказать, что у канареек насчитывают около 80 хромосом, из которых примерно тридцать пар являются микрохромосомами, что и затруд­няет точный подсчет хромосом у птиц. Кроме аутосом, у канареек есть пара половых хромосом. У самцов это Х-хромосомы, а у самок Х- и Y-хромосомы. Если выделить толь­ко интересующие нас половые хромосомы и ввести обозна­чения К⁺ - воспроизведение «кнорры», К^- - неспособ­ность воспроизводить это колено, то получим следующую запись:

Все самки, полученные в результате этого скрещивания, будут иметь генотип Х^K- а самцы X^к+ X^к- - способность воспроизводить «кнорру» - является до­минантной, то все самцы, как было сказано выше, будут петь «кнорру», и заставить их не делать этого практически невозможно.

Способность воспроизводить «кнорру» накла­дывает отпечаток на всю песню. А самки от этого скрещи­вания не будут нести гена «кнорры». Если эти самки устраи­вают любителя по внешнему виду и при этом известно, что их отец из «многодетной семьи» (то есть его мать несла 5-6 яиц), а мать обладала хорошими материнскими каче­ствами, то эти молодые самки могут быть использованы для дальнейших скрещиваний. На следующий год такие самки при скрещивании с самцом, не поющим «кнорру», дадут не только самок, не несущих гена «кнорры», но и самцов, не поющих это колено. Таким образом, уже на второй год скрещивания любитель получит птицу, свобод­ную от «кнорры».

С «чавканьем» дело обстоит несколько сложнее. Сначала мною были получены результаты, которые давали осно­вание сделать вывод о том, что и это колено наследуется так же. Но в дальнейшем были получены «чавкающие» сам­цы через девять лет после последнего «чавканья» в линии. Это заставило пересмотреть объяснение генетической де­терминации данного колена. После тщательных проверок это объяснение выглядит как рецессивный эпистаз. Что это такое? По моим предположениям, «чавканьем» ведают два гена. Один аллель находится в половых хромосомах у сам-да, другой - в аутосомах. Генотип гомозиготного «чавкаю­щего» самца можно записать так:

Х^Ч+ X^Ч+ A A,

гетерозиготного cамца по гену «чавканья»:

Х^Ч+ X^Ч- A а,

Но и этот самец будет, безусловно, «чавкать», так как есть доминантные гены «чавканья». Самцы с генотипами

Х^Ч- X^Ч- A -
или

Х^Ч- - а а

«чавкать» не будут, так как два рецессивных гена Ч^- в первом случае подавляют действие генов «чавканья», нахо­дящихся в аутосомах, а два аутосомных рецессивных гена «чавканья» во втором случае подавляют действие генов, находящихся в половых хромосомах. Следовательно, птица (в данном случае овсяночного напева) будет петь без «чавканья» и давать чистое от «чавканья» потомство, если генотип самок X^Ч-У а а, генотип самцов X^Ч- X^Ч- а а. (Нужно сказать, что самцы с таким генотипом «чавканью» не обучаются, а самцов с генотипами X^Ч+ X^- и X^Ч- X^Ч-A можно научить «чавканью», а потом «отбить» его).

Резюмируя сказанное, обозначим генотип самцов и са­мок овсяночного напева, лишенных «кнорры» и «чавканья»:

Легко заметить, что гены «кнорры» и «чавканья» нахо­дятся в одной хромосоме и, следовательно, наследуются вместе. Перекомбинация этих генов происходит в резуль­тате кроссннговера во время созревания сперматозоидов (см. схему). Так как «чавканье» является браком и для птиц дудочного напева, то сказанное о наследовании это­го колена могут использовать в своей практике и поклонни­ки благородных роллеров. Теперь можно определить, что следует иметь в виду, говоря о чистопородной птице овсяночного напева. Если она исполняет яркую, задорную песню, основой которой являются «россыпи» и «овсянки», с открытым клювом и в ее генотипе не присутствуют доминантные гены «чавканья», то она будет чистопородной. Хочу повторить. что, пользуясь данными выше рекомендациями, можно получить птицу овсяночного напева любого цвета, и она сможет ласкать не только слух но и глаз.

Заметим, что, занимаясь очищением песни от наслед­ственных браков, нужно переходить и на более грамотное содержание птицы. Что это означает? Птицы, полученные от скрещивания первого года, должны выращиваться в вольерных условиях (иди в пролетных клетках). У каждого любителя наверняка есть птица овсяночного напева, «ход» песни которой устраивает его. Вот эту птицу и должны слушать молодые самцы, находящиеся вместе с молодыми самками в вольере. Среди начинающих петь мо­лодых самцов даже в первый год (так как генотип самки не известен) может найтись хоть один, который воспримет песню учителя. Этого самца и самцов, близких к нему по восприятию песни в вольерных условиях, на следующий год нужно скрестить, руководствуясь данными выше рекомен­дациями, с соответствующими самками. И каждый год в вольерах и пролетных клетках все больше и больше будет самцов, поющих так, как хочется любителю.

Параллельно часть птиц должна проверяться на обуче­ние «чавканью». Если самец не обучается ему, то это чи­стопородная птица овсяночного напева. В первые годы ра­боты не надо применять никаких «насильственных» мето­дов обучения песне. Содержание в пролетно-вольерных ус­ловиях позволит отобрать птиц, наиболее способных к обучению и самообучению. После того, как появилась устойчивая плановая песня (птица сама «встанет в план»!), можно постепенно расширять репертуар «хода» песни. Пев­цы, полученные при таком способе обучения, не нуждают­ся в затемнении. Они не «рвут» песню к при виде самок.

Но не каждыq любитель имеет условия для проведения такой работы. Чтобы помочь всем остальным, нужно со­здать на базе научного учреждения питомник для выведе­ния достаточного количества птиц овсяночного напева раз­нообразных окрасок. Да, сейчас нет рябовского, шмелевского, музлановского и других «ходов» песни канареек овсяночного напева. Нет «ходов», но не напева! Канарейка тем и привлекла любителей, что хорошо поддается обучению. Пользуясь данными выше рекомендациями, можно создать любой план песни. Но необходимо абсолютно точно знать, что имен­но любитель хочет слышать в песне канарейки овсяночно­го напева.